- Bonjour messieurs, excusez moi de vous deranger...
Не смотря на все соблюденные мной приличия, при нашем появлении игроки просто остолбенели и уставились на нас как завороженные. Так наверное какой-нибудь ученый воззрился бы на новый, неизвестный ему химический элемент. Они даже не ответили на мой bonjour, что изрядно поколебало мою уверенность в собственном обаянии и знании французского. У меня даже мелькнула мысль, что мое бесцеремонное вмешательство так их оскорбило, что здороваться с такой дурновоспитанной особой они сочли ниже своего достоинства. "Русские не сдаются!" - мысленно подбодрила я себя, улыбнулась и спросила, не знают ли они Дени Гроздановича, он любитель шахмат и приходит сюда поиграть.
- Это такой маленький, черненький? Il est de quelle origine?
Я пояснила, что он писатель, француз, живет в Париже. Нет, они такого не знают, был ответ. Поскольку у меня больше не было законного повода отвлекать их от игры, я сказала, что ничего страшного, пожелала им bonne journée, и мы удалились. Шахматисты, продолжая пребывать в столбняке, все так же молча и ошеломленно проводили нас взглядом, не сказав "до свидания". Проходя мимо кортов, мы нашли потерянную кем-то пешку. Сияя от счастья, словно нашла сокровище, Маша подобрала ее и сунула мне в сумку. Теперь она стоит у нее на полке, как сувенир. Потом мы сидели на стульчиках возле площадки для игры в петанк, жевали бутерброды, наслаждались нежарким августовским солнцем и наблюдали за игроками, которые при нашем появлении заиграли бодрей, стали улыбаться и краснеть. До чего же это было приятно слегка посмущать застенчивых петанкистов после столь холодного приема у рыцарей 64-х клеток.
Дело в том, что после утренних попыток обеспечить свое существование, поскольку моим главным сокровищем остается бесценный запас свободного времени, я никогда не пропускаю ежедневных тренировок по игре в короткий мяч (пытаясь во что бы то ни стало сохранить свой статус среди редких чудаков, помешанных на этой игре, в которую еще играют во дворе восстановленного монастыря, по адресу 74 С на улице Лористон, (любителям принять к сведению!), потом остаток дня брожу среди букинистов на набережной Сены или по любимым книжным, а затем, если погода хорошая, направляюсь к оранжерее Люксембургского сада, где, стараясь не замечать насмешливых взглядов моих закадычных партнеров по шахматам (которые продолжают считать мою страсть к чтению просто отмазкой, и которые всякий раз уверены, что, наконец-то, им удалось состряпать достойную защиту против моего устрашающего дебюта Бёрда-Ларсена), я разглядываю свои дневные трофеи: любуюсь выцветшей обложкой, старым типографским шрифтом и вдыхаю непередаваемый запах прошлого, который от них исходит…
Д.Грозданович "Трудное искусство почти ничего не делать" (глава "Бумажный бункер")
